Feu! Chatterton - Harlem текст песни (аккорды)

On se dirige ensuite vers Harlem. À 19h l’office protestant commence dans un temple tout à fait moderne et particulièrement laid. La mercatique est partout
et les américains savent y faire pour allécher le chaland: des enceintes
devant l'église retransmettent la cérémonie, le gospel bat son plein et des
hommes de paroisse nous remettent des fascicules sur le bien, le mal et Satan
avant que nous nous asseyions sur le banc des communiants. Il n’y a que des
noirs dans l’assemblée hormis un groupe de touristes espagnols. Sur la scène,
quatre choristes font des harmonies de spiritual derrière un pasteur amplifié
qui harangue les fidèles. Le pasteur parle vite et je ne comprends pas tout au milieu des amen… Amen… Amen ! Il dit peut-être qu’aujourd’hui rien de ce que tu penses ne mérite le nom de fleur mais demain, demain ! Demain tu
t'éveilleras sans doute sous un arbre fruitier, comme jadis Jonas sous le ricin.
Il dit ce n’est pas le froid mais la honte qui a donné le manteau.
Qu’un quidam marchait droit mais qu'à cause de la mer il s’est assis.
Que tout est aigre-doux comme chez le traiteur chinois ! Et qu’il faut honorer
le nom de son père
Je ne comprends pas tout
Je crois voir une déesse de muscles et de courbes quand il dit que les statues
aussi verdissent et que leurs couronnes sont un perchoir pour les pigeons.
Que jalouser l'éternité des statues c’est envier la fiente sur leurs épaules
et celle qui jonche leur piédestal. Alors je pense à la déesse nue et je vois
léviter près de sa chevelure un moineau écarlate. Je vois la déesse nue et ses
fesses qui avant dansaient
Puis la nuit tombe
Dans le mobile on a traversé des âges
La fille est partie
Harlem
Harlem
C'était presque hier
Times square est autour
On descend
On a du mal à croire à une ferveur aussi démonstrative. Qui ne ressemble pas,
d’ailleurs, à cette ferveur contagieuse que je connais, celle des baisers
véritables. Le spectacle ecclésiaste ne touche pas au cœur, il divertit et tout
le monde chante. Et tout le monde chante
Est-ce la Clarté ou rien que de l’espace après un massacre? dit-il.
A-t-on coupé, brûlé des arbres, pour avoir cette clairière-là, comme une
piscine dans le jardin d’un pavillon de banlieue? Ou bien sommes-nous tombés
dessus, par hasard? Fausse piste, trouvaille. Dilemme, tenaille.
Écrou, ciel, muraille et des pensées que je réprouve à un cheveu.
À un cheveu de l’avoir fait dit-il. Enfer, paradis: un détail.
Promenade de santé, bercail. Et de quoi déchanter, toujours, à un cheveu
Il parle à présent de rachat. À la foire tout est à portée de main alors je chante aussi. This morning when I woke up Jesus was on my side, on my side.
On my side
Puis la nuit tombe
Dans le mobile on a traversé des âges
La fille est partie
Harlem
Harlem
C'était presque hier
Puis la nuit tombe
Dans le mobile on a traversé des âges
La fille est partie
Harlem
Harlem
C'était presque hier
Times square est autour
Puis d’autres intervenants se sont mis à parler. Lentement. Sans mouvements.
Alors on est parti avant la fin. Les touristes ont vu ce qu’ils voulaient voir.
C’est comme ça, un zoo l'étranger, un circuit. Les mêmes souvenirs pour tout
les vacanciers. On voit de folklore partout mais les abribus et le ciel sont
partout les mêmes
On traverse New York en shuttle. Dans l’engin une gamine de dix-sept ans pas
plus aux raides et longs cheveux noir discrètement me regarde. Il est joli son
regard noir, défiant et apeuré. Le soleil tape sur les terres que l’on traverse.
Le paysage est de poussière, aride. La nymphette latine, un bus bringuebalant.
. Dans la sécheresse alentour c’est un pays tropical…
Puis la nuit tombe. Dans le mobile on a traversé des âges et des âges et des
âges. La fille est maintenant partie. Loin. Descendue. S’allonger sous le ricin
de Jonas. Je pense… Harlem. Harlem… C'était presque hier. Times Square est
autour à présent
On descend

Перевод песни "Harlem"

Мы направляемся в Гарлем. В 19 часов начинается протестантская служба в совершенно современном и особенно некрасивом храме. Маркетинг повсюду, и американцы знают, как привлечь клиента: динамики перед церковью транслируют церемонию, госпел звучит во всю мощь, и служители церкви раздают нам буклеты о добре, зле и Сатане, прежде чем мы сядем на скамью причастников. В собрании только чернокожие, кроме группы испанских туристов. На сцене четыре хориста исполняют гармонии духовных песен за спиной пастора, который увещевает верующих через микрофон. Пастор говорит быстро, и я не все понимаю среди «аминь... Аминь... Аминь!». Он, возможно, говорит, что сегодня ничто из того, что ты думаешь, не заслуживает названия цветка, но завтра, завтра! Завтра ты, возможно, проснешься под плодовым деревом, как некогда Иона под растением рицины.

Он говорит, что это не холод, а стыд дал плащ. Что некто шел прямо, но из-за моря сел. Что все кисло-сладко, как в китайском ресторане! И что нужно чтить имя своего отца. Я не все понимаю. Мне кажется, что я вижу богиню мышц и изгибов, когда он говорит, что статуи тоже покрываются зеленью и что их короны становятся насестом для голубей. Что завидовать вечности статуй - это завидовать помету на их плечах и тому, что усеивает их пьедестал. Тогда я думаю о нагой богине и вижу, как возле ее волос левитирует алый воробей. Вижу нагую богиню и ее ягодицы, которые раньше танцевали.

Потом наступает ночь. В автобусе мы проехали через века. Девушка ушла. Гарлем. Гарлем. Это было почти вчера. Times Square вокруг. Мы спускаемся. Мы с трудом верим в такую демонстративную религиозность. Которая, кстати, не похожа на ту заразительную религиозность, которую я знаю, ту, что выражается в настоящих поцелуях. Церковное зрелище не трогает сердце, оно развлекает, и все поют. И все поют.

Это свет или просто пространство после резни? - говорит он. Срубили ли, сожгли ли деревья, чтобы получить эту поляну, как бассейн в саду загородного дома? Или мы просто наткнулись на нее случайно? Ложный след, находка. Дилемма, тиски. Заключение, небо, стена и мысли, которые я осуждаю, на волосок от совершения. На волосок от совершения, говорит он. Ад, рай: деталь. Прогулка для здоровья, приют. И всегда есть что-то, от чего можно отвыкнуть, на волосок.

Он говорит теперь о выкупе. На ярмарке все доступно, поэтому я тоже пою. Сегодня утром, когда я проснулся, Иисус был рядом со мной, рядом со мной. Рядом со мной. Потом наступает ночь. В автобусе мы проехали через века. Девушка ушла. Гарлем. Гарлем. Это было почти вчера. Потом наступает ночь. В автобусе мы проехали через века. Девушка ушла. Гарлем. Гарлем. Это было почти вчера. Times Square вокруг. Потом другие участники начали говорить. Медленно. Без движений. Тогда мы ушли до конца. Туристы увидели то, что хотели увидеть. Это как зоопарк, иностранец, экскурсия. Одни и те же сувениры для всех отдыхающих. Мы видим фольклор повсюду, но автобусные остановки и небо везде одинаковые.

Мы пересекаем Нью-Йорк на шаттле. В машине семнадцатилетняя девочка с прямыми и длинными черными волосами смотрит на меня украдкой. Ее черный взгляд красив, вызывающ и испуган. Солнце бьет по земле, по которой мы проезжаем. Пейзаж сухой, пыльный. Латиноамериканская нимфа, раскачивающийся автобус... В засухе вокруг это тропическая страна...

Потом наступает ночь. В автобусе мы проехали через века и века и века. Девушка теперь ушла. Далеко. Спустилась. Ложится под растение рицины Ионы. Я думаю... Гарлем. Гарлем... Это было почти вчера. Times Square вокруг теперь. Мы спускаемся.