У вічності, де світла струм тече,
повільно крутяться колеса часу,
що на верстаті золотому тче
свій килим різнобарвний. Дольні паси
пускає в рух незримий наш двигун.
Мигтить узору плетиво примхливе,
І завжди врівноважує вагу
Той, що складе в копу доспіле жниво,
Все змірить мірою й благословить.
Нас темрява обсотує і боре,
лише часами блискавка на мить
із пітьми вихопить шматок узору,
і ми, прокинувшись із небуття,
якийсь уривок бачимо: химерні
страшні чи ясні обриси життя.
Ми у руці тримаєм тільки зерна;
Гаїв не бачимо, що з них зростуть
І зашумлять зеленим верховіттям.
Ми лиш п'ємо гаркаву каламуть,
Жахним на світ рождені лихоліттям…
В вековечной реке, где светлый поток течет,
медленно крутятся колеса времени,
что на золотом станке ткет
свой разноцветный ковёр. Нижние пастбища
освобождают в движение невидимый наш мотор.
Мерцает узорчатое плетение капризное,
и всегда уравновешивает вес
тот, кто складывает в стог спелое жниво,
все измерит мерой и благословит.
Нас окружает темнота и буря,
лишь временами молния на мгновение
вырывает из тьмы кусок узора,
и мы, пробудившись из небытия,
видим какой-то фрагмент: причудливые
страшные или ясные очертания жизни.
Мы держим в руке только зерна;
леса не видим, что из них вырастут
и зашумят зеленым верховьем.
Мы только пьем горькую муть,
ужасным на свет рожденным бедствием…